Про психушку

[-Bat-]

Работал в приемном отделении Первой градской больницы санитар. Был этот санитар запойным пьяницей (уже допившимся до стадии дебильности), имел волосы черные и чем-то походил на известного итальянца А. Челентано. Собственно, так его и звали - Челентано. И вот однажды, поздней осенью, в

приемное отделение, где и служил наш герой, привезли психа, переводом из одной психбольницы в Первую градскую на операцию. Когда документы на психа были оформлены, дежурная сестра и говорит Челентано.

- Бери сидячую каталку, сажай на нее психа, и дуй в психосоматику (отделение такое).

Челентано решил поступить по-своему: только выйдя из дверей приемного покоя, сам сел в каталку и сказал психу - "вези меня! ". Псих оказался дисциплинированным, и без лишних слов повез Челентано. Осень была холодной, и Челентано носил теплый серый байковый больничный халат. Под халатом был грязный и рваный спортивный костюм, т. к. белые халаты

Челентано не носил и не признавал в принципе. По иронии судьбы, новоприбывший псих также был в спортивном костюме, только костюм был чище, и у него также поверх костюма был надет такой же серый халат. На беду Челентано, в отделении психосоматики в этот день дежурил новый врач, который еще не успел с ним познакомиться. Псих исправно довез Челентано

до нужного отделения. Дежурному врачу предстала такая картина: несколько нездоровый человек в спортивном костюме и больничном халате везет на кресле-каталке явно больного, одетого так же, но более грязного и рваного. Первым делом доктор спрашивает сидящего:

- Ты кто?

На что получает ответ:

- Я Челентано! .

Естественно, что после таких слов Челентано схватили, связали и принялись лечить по полной программе. Привезшему его психу было сказано

- Спасибо, поезжай обратно в приемник.

Что он и сделал. Сестра, пославшая Челентано, уже начала беспокоиться, почему его так долго нет, когда в приемник вернулся псих. Весь персонал приемного отделения бросился вызволять Челентано, но не тут-то было: когда они его увидели, он лежал привязанным за руки и за ноги, под капельницей, мычал и блаженно улыбался...