Байка про ежика

[-Bat-]

День не обещал быть приятным, хотя бы по тому, что липкая, как смола, духота не покидала город даже ночью. Пробуждение утром было похоже, чем-то на выход из-под наркоза. Лишь только наличие кондера в офисе заставило устремить туда свое, измотанное круглосуточной жарой, тело.

Вошедшее в привычку, дежурное, 'всем здрасте'. Нескончаемое рукопожатие на протяжении трех этажей офиса было сродни чем-то восхождению на 'Эверест', финалом чему было размещение свого зада в кресле начальника отдела продаж. Бонусом же за этот маленький утренний подвиг была банка ананасового сока, заботливо припасенного в холодильнике дальновидной Лилей еще с вечера. Лиля, выполняя функции секретаря у моего шефа, никогда не теряла возможность уделить мне внимание сверх своих должностных обязанностей (благо кабинеты мой и шефа были рядом). Её забота выражалась не в количестве чашек кофе, участливых вопросах о здоровье и недвусмысленных комплиментах, а в своевременности этих процедур. В тот момент, когда первая часть холодного субстрата с ананасовым мотивом пыталась проникнуть в организм, в дверь кабинета просунулась Лилина голова и виновато произнесла:

- Там, к вам уже:., поличному:

Заглатывая залпом остатки сока, и кивая головой, я 'угукнул' в стакан.

Моё любопытство оставалось неудовлетворенным очень недолго, потому как сразу после исчезновения Лилиной головы, вошло тело, принадлежавшее молоденькой девушке Люсе, недавно работающей у нас в отделе маркетинга, после окончания института. 'ЛюсИ в небе с алмазами' - вспомнилось название одной из песен 'Роллингов'. Внешность её, действительно, всегда притягивала к себе взгляды даже самых верных мужей, не говоря уже об остальных - там было на что посмотреть. Утерев в душе скупую мужскую слюну, я тоже не смог удержаться и направил свой взгляд от самых коленок, через грудь до смазливого личика, придав взгляду вопросительную форму. Поймав его на себе, она поступила так, как поступают дети, когда начинают канючить у родителей, что-либо в свою пользу - сложила губы трубочкой и невинным голосом пролепетала:

- Отпустите меня, пожалуйста, домой:

-???

Поднявшиеся до упора брови сдвинули большую часть скальпа на затылок. В голове как в муравейнике закопошились мысли-муравьи, в попытке найти предлог сей просьбе.

- Ну, у меня, в общем, это: ну я даже не знаю, как сказать:.-Её ресницы стали быстро отхлопывать морзянку: три коротких, три длинных, три коротких, а уголки рта опустились вниз, предательски вытолкнув нижнюю губу. Мое участливое 'угу-угу' попыталось развеять слезные тучи над 'Эверестом'. Результат превзошел все мои ожидания:

- У меня:у меня ёжик разбил нос.-Почти шепотом и скороговоркой, куда-то в пол проговорила она. Взор её был направлен туда же, поэтому ей не удалось увидеть, как брови поднялись на рекордную высоту. Мозг замер на пару секунд, но удивление выдала, падающая на грудь, челюсть.

- Та-а-ак??

-Я поэтому не могу работать, я не готова, мне надо домой:

Я представил себе бегущего ёжика, бегущего без задней мысли о препятствии на его пути. Как новенькое авто на краш-тесте, несущееся в замедленном воспроизведении в бетонный куб.

- Сильно?

- Что сильно?

- Ну, разбил?

- Вы меня не так поняли.- Заламывая свои хрупкие ручки с почти двадцатимиллиметровым маникюром, отрезала Люся.

Картинки с ёжиком в режиме реверса стали перелистываться к исходной позиции.

- Родственники приехали из 'Красного передовика', на праздники. - Еще более загадочно прозвучал Люсин голос.

К этому моменту все её доводы стали напоминать мне набор откарячек для увиливания от работы, Что вылилось во фразу следующего содержания:

- Люся, какой ежик, какие родственники, какой передовик, какие праздники???

- Ну, такие вот праздники, женские. Вот. - Выдохнула она.

Ответ был настолько явным и прямым, что сердце как рефери на ринге начало отсчитывать нокдаун.

Теперь я представил себе совсем другого ёжика, с совсем другим носом и вытекающие из этой ситуации последствия.

Господи! ну какое же богатое воображение у людей!

Из нокдауна вывел всплывший из закоулков памяти анекдот про 'серую полевую мышь, убитую топором в спину'. А Люся, Люсе я разрешил подлечить нос ежику дома, но только до обеда. Безграничная Люсина благодарность выразилось все той же азбукой морзе. Но словами она смогла сказать лишь 'спасибо' и 'извините', набрав полную девичью грудь воздуха, который выдохнула она, уже идя по коридору.

Начинался день ёжика..



(с) инет